Парадиз–сити - Страница 117

117

Крупный английский бульдог коричневой масти деловито сомкнул челюсти вокруг лодыжки Рэнделла. Он сделал это с явным удовольствием — острые зубы, пропоров молочно–белую кожу, дошли до самой кости. Стрелок в шоке отшатнулся назад, винтовка с грохотом упала вниз, брючная ткань пропиталась кровью. Пес впился в лодыжку так, словно прирос к ней. Рэнделл поднял взгляд и увидел старого негра в больших темных очках, ковылявшего по платформе, постукивая перед собой тросточкой.

— Сейчас я убью твою собаку, чертов слепой! — завопил Рэнделл. — Ты этого не увидишь, но услышишь точно. Обещаю тебе!

— Да ведь он щеночек еще, — произнес Слепой Мо Равини, подходя ближе осторожными шажками. — Он же без злого умысла, просто поиграть захотел. А если укусил, значит, ты чем–то его огорчил. Не знаю, что ты там затеял, но наверняка что–то нехорошее.

Рэнделл изо всех сил забарабанил по собачьей голове. Удары были мощные, и после каждого бульдогу приходилось несколько ослабить хватку. Рэнделл молотил пса обоими кулаками, и собачье рычание вскоре перешло в визг. Он даже не замечал Слепого Мо, стоявшего рядом.

— Не выношу жестокого обращения с животными, — глухо произнес Слепой Мо. — На дух не выношу.

Рэнделл взглянул на незрячего, не забыв при этом свободной ногой пнуть пса в ребра.

— Да плевать я на тебя хотел! — взвыл он с новой силой. — Я на этой платформе двух дохлых гадов оставлю. И оба — черные!

Мо Равини подставил лицо теплому солнцу и глубоко вздохнул:

— Значит, придется мне сделать так, чтобы ты сам на этой платформе остался.

Слепой Мо сильно стукнул тросточкой в пол, и нижняя серебристая половина ее разделилась на две части. В руке оказалось тридцатисантиметровое узкое лезвие — острое, как стрелка на модельном костюме. Сделав еще два шага вперед, Мо воткнул лезвие в грудь Грегори Рэнделлу, любившему, чтобы его называли Флэш. Он повернул свое оружие несколько раз, дождавшись, когда из горла Рэнделла вырвутся булькающие звуки. Мо не видел, да и не хотел видеть, как Рэнделл окровавленными руками хватался за лезвие трости, изо всех сил стараясь вытащить его из своей плоти. Старый букмекер крепко стоял на ногах, вращая тонкими пальцами свою трость, и каждый поворот приближал смерть противника. Он ощутил, как тело Рэнделла повалилось вбок, а руки его разжались. Мо повернул тросточку еще раз и выдернул ее из трупа. Одним ударом кисти он снова превратил ее в палку для ходьбы — половинки сложились, и лезвие спряталось в белый футляр. Это вновь была обычная белая трость слепца.

— Пошли, Малыш Мо, — позвал Слепой Мо своего бульдога, который еще дрожал от перенесенных побоев, но выглядел тем не менее непобежденным. — Наш поезд подходит.

*** * ***

Ло Манто и Росси стояли в полутора метрах друг от друга. У каждого в руке был пистолет. И оба были в крови. Крупные капли пота стекали по их лицам.

— Ну, вот, кажется, только мы с тобой и остались, — проговорил Росси, оглянувшись на лежащие вокруг тела.

— Плюс еще дюжины три копов, — добавил Ло Манто, качнув головой в сторону перекрестка, находившегося в половине квартала от них. — Готовы наброситься на нас в любой момент.

— Ну, если только ты дашь им знак, — усмехнулся Росси. — Нападать на своих не в их привычке. Вне зависимости от того, из какой страны этот «свой».

— Не знаю, почему ты так поступил, — сказал Ло Манто. — Наверняка у тебя были на то веские причины. Но я пришел сюда, чтобы поставить точку в том, что существует между нами, и не уйду отсюда без этого.

— Долго же мы сражались, — заметил Росси, — и показали все, на что способны. Ты прав: пора ставить точку. Сейчас. И прямо здесь, где все это началось. Вот и получается, что остаемся только ты да я.

— Это тебе за моего отца, — проговорил Ло Манто, медленно поднимая пистолет.

— И за моего тоже, — эхом откликнулся Росси, выставляя вперед свой 9‑миллиметровый, готовый выстрелить в следующую секунду.

— Ло Манто! — раздался крик. Это кричал Фелипе, наполовину выползший из–под машины. Его глаза отчаянно смотрели в сторону Гаспальди, подкрадывающегося к полицейскому и гангстеру. Сутенер израсходовал сразу все шесть патронов, находившихся у него в обойме. Такова была его последняя ставка в игре. Пит Росси прореагировал первым, загородив собой Ло Манто и откинув руку с пистолетом назад, в сторону Гаспальди. Его «девятка» была теперь направлена на человека, проработавшего на него последние пятнадцать лет. Несколько пуль попало Росси в самую середину спины. Колени его ослабли, и он повалился на Ло Манто. Неаполитанскому копу не оставалось ничего иного, как заключить в объятия своего злейшего врага. Прижав раненого к груди, он нацелил свой 38‑й калибр на Гаспальди, но стрелять не стал. Левой рукой он подхватил руку Росси, в которой тот все еще держал 9‑миллиметровый пистолет, и поднял ее, наведя на сутенера.

— Убей его, — прошептал Росси в ухо Ло Манто.

— Мы оба сейчас с ним разберемся, — откликнулся Ло Манто.

Он выстрелил из своего 38‑го одновременно с Росси, который изо всех остающихся сил жал на спусковой крючок 9‑миллиметрового.

Пули, вылетевшие из обоих стволов, поразили Гаспальди в грудь, шею, плечо и лицо. Он с глухим ударом рухнул на кирпичный фасад дома, в следующую секунду его тело безвольно сползло к ступенькам крыльца. Отбросив пистолет в сторону, Ло Манто опустился на колено и уложил на землю Росси, бережно поддерживая голову раненого.

— Зачем? — спросил Ло Манто осекшимся голосом. — Почему ты это сделал?

— Потому что так захотела бы моя мать, — ответил Пит Росси, самый влиятельный в мире дон каморры.

117